взрослый ребенокВ жизни женщины наступает период, когда вследствие гормональной перестройки происходят определенные изменения в настроении, чувствах и желаниях. Ощущается неудовлетворенность жизнью, резко снижаются жизненный тонус, психологическая устойчивость и сопротивляемость обстоятельствам.

Мужчина — взрослый ребенок

Приблизительно к 40 годам жизнь человека стабилизируется: достигаются определенные профессиональные результаты, появляются заслуженное уважение коллег и авторитет, отношения с мужем или другом не носят бурного характера и более доверительны, выросли дети. Кто-то из них отправился в самостоятельный путь, а кто-то еще остается в семье. И вот тут-то у некоторых женщин начинает исподволь созревать мысль о том, что время бежит быстро и неотвратимо. Скоро и этот последний женится или выйдет замуж, уйдет от родителей жить своей жизнью; не дай бог, что-то произойдет с мужем, и останется она одна.

Особенно остро это ощущение появляется у одиноких женщин с единственным ребенком, чаще всего — мальчиком. Все становится немило: на работе как будто начинают коситься и интересуются бумажками об образовании, радуются малейшим ошибкам, шепчутся за спиной. Куда-то пропадают подруги — внуками обрастают, на ноги жалуются, на погоду, далеко жить стали, а как позвонят по телефону, так об одних болезнях и говорят. На выставку их не затащишь, а одной скучно…

Остается родное дитя, да и то уже далеко не маленькое — учится в школе, институте или вовсе работает. И опять мутной волной под горло подкатывает тоска — совсем одна останусь. И ведь хочет же эта женщина своему взрослому ребенку только хорошего, счастливой судьбы — это то, что осознается, а в глубинах подсознания, независимо от воли человека, растет ярое сопротивление опустошению родного гнезда. Старшие дети обзаводятся семьями безболезненно, а вот младшие, а тем более единственные, задерживаются дома помимо своей воли, часто совершенно этого не осознавая.

Не взаперти, конечно, сидят, не запретами удерживаются, а становятся жертвами все того же подсознания матери, разделяющего ее личность надвое. В двух этих половинах сочетаются материнская любовь и эгоизм, порожденный страхом одиночества. Самостоятельно осознать это бывает нелегко, что приводит к внутренним противоречиям и конфликтам.

Психологических механизмов, способствующих удержанию сына или дочери, контролю над ними, много. Расскажу лишь о некоторых из них.

Предположим, женщина имеет взрослого сына, которому уже за 25 лет. Конечно, у него есть друзья и подруги, одна из которых ему особенно близка. «Ах, — говорит сыну любящая мать, — как бы я хотела, чтобы ты женился. Но сможешь ли ты в ближайшее время содержать семью? Ведь сначала надо стать специалистом (при этом она, конечно, лукавит, потому что он уже давно специалист, а сейчас работает над диссертацией, — до чего серьезный аргумент против женитьбы). Я ведь не запрещаю тебе ночевать где хочется. У тебя есть прекрасная девочка, но ей уже 27 лет. Как мне ее жаль — она же стареет для родов, а у тебя впереди диссертация… »

Вот такая «заботливость», демонстративное сочувствие и приведут рано или поздно к тому, что девушке надоест ждать, а он, воспитанный «в лучших традициях», будет верен ей навсегда, а скорее, заглушит в себе поиски любимой и, обременившись очками, брюшком и теплым пледом, останется при своей матери. Иногда он задержится у кого-нибудь допоздна, но посреди ночи все равно вернется домой, чтобы не волновать мать. А та с больной головой будет жаловаться по утрам, как она измучилась, ожидая сына. «Ведь кто-то должен отпереть ему дверь». — «Ка-ак, разве у него нет ключа?» — «Есть, конечно, но у нас такая сложная система… ключ же изнутри». Можно быть уверенным: система замка не переменится никогда, так как это очень удобная форма контроля — когда пришел, откуда… Такая форма контроля так и называется — «ключ». Единственный ключ означает, что надо быть дома к таким-то часам, а то придет мама и будет стоять под дверью. Или: придет мама с тяжелыми сумками, и некому будет ее встретить у лифта. Или: придет мама, а картошка еще не сварена и т.д. Ведь ключ — один из символов затвора, запирания, удерживания в неволе. Удивительно, но к такому жесткому результату приводит исключительно внешняя мягкость, даже видимая нерешительность, но с оттенком вкрадчивости и мнимой доброжелательности.

Так, за вечерним чаем или у телевизора мать обращается к взрослой дочери: «Вот выйдешь замуж и узнаешь…» «Не выйду я замуж, — привычно отвечает дочь, — я же тебе сказала. По крайней мере, не сейчас». — «Ну я и не говорю о том, чтобы сию минуту, но все-таки, что ты все одна да одна?..» — «А чего обсуждать, если не сию минуту?» Постепенно тональность разговора нарастает, слышно уже хлопанье дверей или звон разбитой чашки. Телевизор резко выключается, и обе, обиженные, расходятся по своим комнатам: дочь — с обидой на то, что «лезут не в свои дела», а мать — с внутренним удовлетворением, что если это и произойдет, то далеко не скоро. Это — способ провокации.

Так же, как будто из лучших побуждений, мать управляет поведением взрослой дочери. Это — метод подавления. Однажды такая вот девушка, не слишком красивая, показала мне праздничные фотографии. «По-моему, вам больше идут распущенные волосы, может быть, не стоило их зачесывать?» — «Мама сказала, что так будет лучше, а то волосы попадут в тарелку, и это неудобно». — «А дома вы тоже зачесываете волосы на время обеда?» — «Нет, дома они почему-то в тарелку не попадают». К подавлению относятся: неодобрение интересов детей, их знакомств, пристальная и настойчивая фиксация на каких-либо недостатках своих детей (кто же, как не я, мать, может помочь?). Дочерям прямо или косвенно внушается, что те слишком толстые или худые, их грудь слишком мала или велика и так далее.

И, наконец, один из очень распространенных подсознательных способов оставить при себе взрослого ребенка — постоянно испытывать болезненное состояние. «Только ты и подашь таблетку, поддержишь на улице, наполнишь грелку. Куда?.. А кто же мне поможет, если…» Это очень сильный аргумент, и приходит он далеко не сразу, созревает годами. Или, наоборот, малейшее нездоровье самого ребенка, даже в далеком прошлом, является поводом к тому, чтобы постоянно за ним ухаживать. Такая гиперопека внутренне приводит к желаемому результату — лишает молодого человека самостоятельности, привязывает к дому, родителям, матери, у него навсегда утрачивается право выбора. На фоне подсознательно выросшей идеи подчинить себе взрослого ребенка женщина целиком погружается в нее, отметая все другие возможности контакта и проявления любви к своим близким. Круг их интересов резко сужается, снижается потребность общения с другими людьми. При этом наблюдается некоторый «перевертыш» — начинает казаться, что не она отворачивается от людей, а люди от нее.

Однажды моя очень симпатичная пациентка через три-четыре сеанса лечения сказала: «Я ведь пришла к вам, потому что у меня были напряженные отношения на работе, а вы как-то повернули все на сына. И я очень рада, потому что многое стала понимать, а на работе наладилось само собой».

от admin

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *