Беседа с психически больным является одним из основных методов исследования, применяющихся в психиатрии.
В первую очередь отметим, что сведения, полученные от больного, в психиатрии принято называть субъективными, т. к. они нередко не соответствуют реальному положению вещей. Это объясняется искажением оценок происходящего как с самим больным, так и с окружающим его миром в результате разнообразных психических расстройств (бредовых идей, галлюцинаций, интеллектуальных нарушений). Причем в некоторых случаях больной может быть очень убедителен в своем рассказе, а приводимые им факты близки к возможным ситуациям и обстоятельствам. Поэтому для получения достоверной информации данные, сообщенные больным, часто приходится проверять и дополнять сведениями, собранными от лиц, хорошо знающих больного. Эти сведения принято называть объективными. Кроме того, истинность фактов, излагаемых больным, подтверждается или, напротив, опровергается объективными законами и явлениями. Например, если больной утверждает, что он болен неизлечимым заболеванием (раком), при этом предъявляет разнообразные и трудно дифференцируемые жалобы, не доверяет многочисленным обследованиям различных специалистов, дающих отрицательные в плане данного заболевания заключения, то подобные его умозаключения будут расценены как не соответствующие действительности и квалифицированы как бредовые.
Большое значение в оценке сведений, получаемых от больного, имеет и их сопоставление с данными, установленными методом наблюдения за его поведением. Так, если при беседе психически больной отрицает наличие у него галлюцинаций, а между тем периодически к чему-то прислушивается, то на диагностическое заключение должно повлиять, прежде всего, не то, о чем он говорит, а то, как он себя ведет. Или жалобы больного на сниженное настроение убедительно подтверждаются его согбенной позой, замедленными движениями.
При ряде психопатологических состояний (нарушения сознания, кататонические синдромы, глубокая депрессия, бредовые синдромы) контакт с больным бывает значительно затруднен и даже невозможен. Однако есть специальные приемы, которые в части случаев могут его облегчить.
Один из них сводится к перемене места и условий беседы с психически больным. Например, больной, отказывающийся от ответов на вопросы в палате, будучи приглашен в кабинет, начинает охотно давать о себе сведения, а затем доверительно сообщает врачу, что люди в палате вовсе не больные, а переодетые преследователи. Или больной с разорванностью мышления, из-за чего недоступен контакту в отделении, во время клинического разбора в присутствии большого количества врачей довольно логично и последовательно рассказывает об обстоятельствах своей жизни.
При мутизме кататонического происхождения контакта с больным можно достигнуть за счет письменной речи. Больному дается лист бумаги и карандаш и адресуется просьба отвечать на вопросы. В аналогичных случаях иногда помогает переход на шепотную речь.
При оглушении, напротив, вопросы нужно задавать громким голосом, повторять их. При этом требуется терпение и выдержка, т. к. ответы больного следуют со значительным латентным периодом. Точно так же отвечает и больной с глубокой депрессией.
При беседе с психически больным не следует прибегать к медицинским, а в частности психиатрическим, терминам, потому что большинство пациентов вообще не знают их значения. Если же они и осведомлены в этой области, то во многих случаях из-за отсутствия критического отношения к имеющимся переживаниям могут все равно дать неверный ответ. По этой причине, выявляя галлюцинации, бредовые идеи, психосенсорные расстройства, вопросы нужно формулировать в описательном утвердительно-нейтральном виде: «Не бывает ли так, что вы слышите что-то необычное, то, чего не должно быть в это время?», «Не случается ли так, что вы испытываете на себе какие-то воздействия?».
При распознавании некоторых расстройств (бредовые, навязчивые и сверхценные идеи, галлюцинации) требуется выяснение отношения больного к своим переживаниям — его убежденность в истинности происходящего, возможность изменить точку зрения, вероятность коррекции. Все это вызывает необходимость попытки разубедить больного, поставить под сомнение его суждения. Но делать этого в прямой форме не рекомендуется, т. к. пациент может неверно истолковать подобные действия, а в результате обидеться из-за недоверия к нему, замкнуться в своих переживаниях, включить беседующего в круг бредовых построений. Поэтому здесь более уместен нейтрально-предположительный тон задаваемых вопросов и рассуждений опрашивающего: «Может быть вам показалось все это?», «То, о чем вы рассказываете, как-то не совсем согласуется с известными фактами и событиями», «Может быть вы неверно поняли слова и поступки окружающих?».
В части случаев при недостаточной контактности беседа с психически больным предваряется сбором объективных сведений, что дает возможность последующего целенаправленного расспроса.